Падал снег...
Почему-то здесь падал снег. Когда я смотрел на отрешенное и спокойное лицо спящей уже второй год Шики, я задавался вопросом - на что похоже, когда человек спит беспробудным сном, что даже энцефолографы не фиксируют его присутствие в этом мире. Кажется, я получил самое наглядное представление об интересовавшем меня вопросе.
Я все помнил. Все, что произошло со мной, все, что я творил, что я причинил боль Шики... Бессмысленно было думать, а что могло быть если, особенно сейчас, в этом состоянии между жизнью и смертью.
Когда я закрыл глаза там, в мастерской Токо, под воздействием ее запечатывающего барьера, открыв их снова, я обнаружил себя лежащим в снегу, которым меня уже основательно припорошило. Небо было передернуто пеленой облаков, в которых отражался отсвет огней города,и с него не прекращая валил белыми хлопьями снег. Завораживающе красивое зрелище. И это притом что я не чувствовал холода. Поднявшись, я огляделся, пытаясь определить границы своего нынешнего состояния и пребывания. Я стоял на подъеме. По левую руку от меня возвышалась каменная стена, какие обычно надстраивают секциями, цепляя жилой квартал над таким же жилым кварталом. По правую руку тянулись стальные леера, отделявшие меня от тускло мерцающих огней города в снежой пелене. Подойдя к леерам, я провел пальцами по металлической поверхности и не ощутил холода стали.
Место показалось мне знакомым. Конечно. Я часто проходил этим путем, когда учился в школе. И именно здесь я тем снежным зимним вечером повстречал Шики. Забавно... Кажется, этому месту суждено стать моим личным чистилищем, навевающим воспоминания о той, покинутой мной жизни.
Дорога вверх и вниз вела в никуда. Да и смысл был куда-то пытаться уйти, я знал, что из клетки собственных воспоминаний пребывающего в отключке разума никуда не деться. То, что я видел сейчас, похоже, было моим подсознательным. Я и сам, по правде, не знал. Поэтому мое развлечение тут сводилось к сидению на леерах над обрывом и созерцанием падающих в воздухе снежинок.
Как бы я хотел вернуться к Шики... Обнять ее, сказать ей, как я люблю ее и как я запутался в своих ничтожных страхах и глупых сомнениях. Пока Аозаки ищет решение моей проблеме, я рискую застрять здесь очень надолго, благо, что в этом мире можно было бесконечно смотреть на несколько вещей, в числе которых был и падающий белый снег, напоминающий узор на ее парадном кимоно.

Когда послышался тихий, такой знакомый голос, я, казалось, ничему не удивился. Это же сон. А во сне может быть все. Может, мы спим оба и видим сны?
Улыбнувшись, я обернулся, уже зная, что я увижу.
- Здравствуй. Ты снова тут, - ветер разметал волосы, щекоча по лицу, и это ощущение было таким реальным, что я невольно удивился.
Четыре года назад в снежным вечером я встретил на этом самом месте девушку в кимоно, которая впоследствии оказалась моей одноклассницей Рёги Шики. Но когда я спросил, она ничего не помнила об этой встрече. Но сейчас во взгляде я видел узнавание. И чувствовал, что это не совсем Шики и это не просто фантазия моего пребывающего в магическом анабиозе разума. Этот взгляд, выражение на таком знакомом и любимом лице я уже видел раньше.
- Да, хочу. Я здесь, а она осталась там. Одинокая, потерянная, обиженная. Я причинил ей боль своей слабостью, - грустно улыбнулся я.
Моего лица коснулись прохладные пальцы. Ощущения действительно были настоящие. И это притом что я не ощущал холода выстывшего металла под собой, не чувствовал холода ветра на лице и таящие снежинки. В этом зыбком иллюзорном сне лишь Она была настоящей, а все остальное было неважно. Я накрыл ее пальцы своей ладонью, прижимая к своей щеке.
- Она всегда обращается к тебе, когда ей плохо, а рядом никого. Мне казалось, какое-то время я спасал ее от этого ощущения. Но потом я нарушил обещание, позволил запутать себя и причинил ей боль. Так глупо, - я грустно усмехнулся, глядя, как волосы ее волосы шевелет ветерок. - А теперь я даже не знаю, смогу ли я остаться собой и сказать ей, как сильно я ее люблю.

Я молча слушал ее слова, вслушивался в переливы такого знакомого и одновременно незнакомого голоса. Тембр Шики обычно был ниже. Стоящая передо мной девушка была одновременно и ребенком, и бесконечной, как сама вечность, что отражалась в ее пустых глазах. А еще она была частью той, которой я любил больше всего на свете. И которая где-то далеко снова мучила себя, выматывала бесконечным повторением череды ошибок, повторяющейся даже во снах, в воспоминаниях. Но это же было неправильно. Об этом и говорила стоящая передо мной Шики, объединявшая воедино ту личность Рёги Шики, что я знал.
От прикосновения к зарубцевавшейся ране ее пальцев, обретающих материальность с касанием моей кожи, у меня внутри все сжалось, даже дыхание сперло в груди, как в первый раз. Вновь нахлынуло ощущение раскаяния, сожаления в своей зацикленности на своих страхах, неуверенности, грустных воспоминаниях. Но как пришло, так же быстро и ушло, словно отхлынувшая приливная волна. Тело уже давно излечилось. Лишившись глаза, я обрел самое бесценное сокровище, которым только может владеть простой человек. Но стоящая передо мной Шики говорила не об этом.
Ее рука коснулась моей груди. И пусть это был всего лишь сон, чудесный сон, скрасивший мое долгое ожидание за границами жизни и смерти, но даже в этом сне, становящемся с каждым мгновением все более реальным, я чувствовал, что сердце мое готово выпрыгнуть из груди. Особенно когда прозвучали слова, что в сердце Шики нет зла и обиды.
Какие же мы все же глупые...
Мне показалось, что безразличный снежный мир закружился в круговерти снежинок вокруг. Меня переполняло такое прекрасное чувство, словно за спиной у меня раскрылись крылья и я смог подняться над всем этим, преодолеть и вырваться обратно к Шики, чтобы она перестала себя мучить. Такое чувство, что это простое прикосновение вдохнуло в меня новый прилив жизни и надежды.
- Спасибо тебе. - в тот момент, что ее ладошка легла на мою шею, притягивая меня к ней ближе, в ее снежные прохладные, но становящиеся живыми и теплыми объятья, меня захлестнуло искреннее счастье, и я ощутил прилив уверенности в своих силах. Не отчаянную решимость, а спокойное знание. Да, что бы ни случилось со мной, с этим ложным истоком, я справлюсь. Мы оба справимся.
- Я верю. Больше всего на свете, - обняв девушку за талию и за плечи, притянув ее к себе, я вжался лбом в ее плечо. И тут я почувствовал холод ветра, треплющего мои волосы и забирающегося под мой свитер, привкус воды на губах от таящих снежинок, и тепло стоящей в моих объятьях Шики. - Жаль, что она не будет помнить этого разговора, - тихо проговорил я, стискивая пальцами атласную ткань кимоно у нее на спине, не желая отпускать.