Я поставил тяжелый пакет и сумку на пол и долго ковырялся в замке, пытаясь попасть ключом в скважину. Каждый раз одно и то же. Тусклого света сзади было маловато, поэтому с первой попытки почти никогда не получалось. Маленький ключик выскользнул из пальцев, звякнув где-то возле порога. Ну вот только этого еще не хватало. Чертыхнувшись, я наклонился и стал нащупывать ключ на полу. Такая мелочь, а хватило, чтобы рассердиться. Привычно загасив прилив раздражения, я разыскал ключ и вставил его в замок.
В комнате была темень. Ушла гулять что ли так рано? Еще даже полуночи нет. К своему стыду, я даже не знал, радоваться этому или нет. После сегодняшнего дня, трех лекций подряд, поездки в другую префектуру по поручению Аозаки и заключению договора с музеем современного искусства, где должна будет пройти ее новая выставка, и сеанса у доктора я ощущал себя вымотанным до крайности.
Повернув ключ, я подхватил сумки и повернул ручку. Дверь оказалась закрыта. Тьфу ты, она что, открыта была? Я думал, Шики избавилась от этой привычки не запирать двери, так нет же, именно сейчас, когда у меня руки заняты, ничего не видно...
Открыв дверь повторно, я шагнул в темный проем. Под ноги бросилась мяукающая кошка, о которую я чуть не споткнулся.
- Эй-эй, осторожней, - я ухватился за стену. - Черт, Кодзуми, я же тебя когда-нибудь зашибу... - я неулюже подхватил ее на руки, и ощутил чье-то присутствие. Глаза постепенно привыкали к полутьме, только сейчас я заметил сидящую на кровати Шики. - Ты здесь? А почему впотьмах? - я закинул кошку на плечо и пошарил по стене в поисках выключателя. Вид Шики, сидящей на кровати, мне не понравился.
Поставив пакет с продуктами на кухонный шкафчик, не отпуская отчаянно мурлычащую Кодзуми, я стал разгружать пакет. Но звенящая тишина, воцарившаяся в комнате, мне не нравилась.
- Ты что, опять не ела? - содержимое холодильника опять красноречиво свидетельствовало против Шики. Вчера специально приготовил завтрак и обед на сегодня, лег в третьем часу, а она опять есть забывает. Если раньше я бдил Шики до ее возвращения с прогулок, то теперь меня просто вырубало как мешком по голову, только почему-то я не чувствовал себя отдохнувшим. Сны снились неприятные, после них просыпался, словно после похмелья.
- Как дела в университете? - не дождавшись ответа на предыдущий вопрос, я сделал вторую попытку завязать разговор, но вышло это еще более неуклюже. Но черт возьми, я не любил, когда Шики с таким лицом сидит как каменный истукан. - Когда поработаешь, вернуться к учебе оказывается сложне, чем я думал, - я усмехнулся, насыпав кошке корм в миску, и поставил Кодзуми перед ней.

Шики не отвечала. Демонстративно, похоже, потому что, обернувшись, я увидел выражение ее лица. Нарочито безразличное. Я и раньше это видел, но почему у меня ощущение, что она это назло делает? Игнорирует мои дурацкие вопросы, сидела в обуви на кровати, дожидалась меня... или может, вообще не ждала, что я приду?
Я повел головой, чувствуя глухое раздражение и какую-то детскую обиду.
- Как обычно.
Даа, желание пытаться завести разговор об учебе и университете пропало напрочь. На дежурный вопрос, дежурный ответ.
- Листья клена во дворе совсем покраснели, - выдала она тем временем, поднимаясь с кровати.
- Какие еще листья? - я тупо уставился на нее, непонимающе моргая. И снова собралась гулять, черт... - Эй, погоди, - черт его знает зачем, но я схватил ее за руку, ощутив в ее ладони зажатый ключ. - может, поужинаешь сперва? Так уж обязательно сегодня уходить, там дождь собирается, - я попытался как можно более миролюбиво улыбнуться, чтобы скрыть набухающую внутри обиду. С одной стороны, я понимал, что лучше пусть идет, иначе будет злиться, что не выгуляла свою дневную норму, а с другой после этих сеансов и развороченных доктором во время сеанса неприятных воспоминаний мне было что-то совсем хреново. Хотелось обнять Шики, зарыться носом в ее шею и забыться в ее тепле. Помедлив, я выпустил ее ладонь. Это не выход. Силой ее не удержишь. В последнее время я чувствовал, что стоит нам остаться наедине, возникает ощущение какой-то натянутости. Этого не было даже тогда, когда я приходил без спросу к ней домой и подолгу сидел у кровати, читая журналы, а она просто лежала на кровати и молчала. А я и сам не знал - то ли Шики вызывает во мне это чувство, то ли я сам его провоцирую.
Но она неожиданно остановилась, не дойдя до двери пару шагов, и повернулась ко мне.
- Ты ничего не хочешь мне сказать, Микия? Почему мне кажется, что ты постоянно чего-то не договариваешь?
- Я? А что ты хочешь услышать? - неужели она прознала про мои сеансы с психиатром? Я не хотел это выпячивать, сказал бы уже по факту, как лечение закончилось. Или же... Неужели Бецалелль?.. В мне шевельнулась паника, но я задавил ее, как обычно давил приступы. От Аозаки никаких указаний не поступало, а сама алхимичка больше не показывалась. И слава богу.

- Правду. - слово было брошено и брошено было метко.
Я потер грудь, словно пытался удержать разрывающее мне грудь чудовище. Чего она добивается? Какую правду она хочет услышать?
- Ты ведь врёшь мне, Микия. Каждую грёбанную ночь, каждый вечер, ты делаешь вид, что всё в порядке, но это не так.
- Шики... - мне почти физически больно это было слышать.
- Ты врёшь каждым своим чертовым движением, и я не понимаю зачем. Если тебя напрягает мое общество, у тебя всё еще есть твоя квартира. Не вынуждай меня ночевать в гостинице, потому что эти твои разговоры о погоде меня уже достали.
Мне словно дали пощечину. Да что она... как она может так говорить? Неужели все проблемы, что я пытался мучительно решить после стычки с Накамурой, словно гной, выходят на поверхность, и она это чувствует. Я все делал, чтобы у нас все было, как раньше, пока не пришлось замалчивать правду - ради самой Шики, между прочим. Вру каждым своим движением? Дескать, даже когда я ее целую и обнимаю, я что, притворяюсь, что я ее люблю? А то, что она в последнее время стала замыкаться в себе и охладевать - во всех смыслах слова - тоже, значит, моя вина?
- Я хорошо различаю фальшь, Микия. Ужимок и неискренних улыбок мне хватило еще в детстве, если бы я была намерена это терпеть я осталась бы в особняке Рёги, - закончила она свою обличительную речь, а у меня уже сперло дыхание и потемнело в глазах.
- Какая фальшь? Я все пытаюсь сделать, чтобы тебе было хорошо. А ты говоришь, что я тебе лгу. Я могу тебе недоговаривать что-то о своих проблемах, но понимаешь, это мои - мои проблемы, которые я хочу решить, чтобы они не мешали нам, - меня, кажется, прорвало. Этот гнойный нарыв лопнул. То, что Шики заявила, что я ее выгоняю из ЕЕ же квартиры, было ошеломительным. - Почему ты требуешь от меня искренности и отчета в моих походах к психиатру, а сама уходишь на охоту и творишь там черт-те что? Может, ты не способна существовать без адреналина в крови, а я его не могу тебе обеспечить? - мне вдруг стало так горько и противно, словно все вокруг рассыпалось как карточный домик. Разумом я понимал, что даже если я сейчас заткнусь и проглочу свои обиды, Шики не успокоится, пока не препарирует меня и не ткнет меня в это дерьмо носом. Только вот я не хотел останавливаться. Я никогда не забуду, как она ловила на живца Накамуру. - Или тебе по душе больше маньяки-психопаты-каннибалы? В их движениях и повадках меньше фальши?? - хоть я не повышал голос, но почему-то он охрип. А еще меня почему-то мелко потряхивало, словно на ветру. Я смотрел Шики в глаза и меня трясло. И ладоням было больно - похоже, я так стиснул кулаки, что ногти впились в кожу.

То, что я, похоже, перегнул палку, я осознал в тот миг, что Шики отвела взгляд и опустила плечи, словно я скинул на нее непомерную тяжесть, до этого пригибавшую меня самого к земле. Я сам почувствовал себя безумно виноватым, что сорвался и причинил ей боль. Мне стало очень страшно, потому что сказанное мной ударило точно и метко в цель с силой многотонного тарана. Я уже открыл рот, чтобы извиниться, хотел обнять ее и покаяться в том, что я идиот, но она неожиданно расхохоталась.
Это напоминало бы истерику, но я просто знал, как смеется Шики. Дерзко и зло, словно втаптывая меня в ответ в грязь. И это меня взбесило еще больше. Я едва сдержал руку, дернувшуюся и потому еще сильнее сжатую в кулак. Я захотел дать ей пощечину, чтобы оборвать этот злобный бешеный смех. Но перед глазами всплыло ее бледное лицо с покрасневшей щекой и запекшейся на губах капелькой крови. Нет, я не уподоблюсь этому опустившемуся чудовищу мастеру. Я и так сказал больше, чем должен был, чем имел права. В этой отчаянной попытке оградить ее от собственных душевных терзаний, в желании затолкать это все поглубже и не показывать, я лишь не хотел выливать все это на Шики, а вместо этого унизил и окатил таким ушатом дерьма, что у самого к горлу подкатил прилив тошноты.
- Шики, послушай... я... - начал я, но она, смеясь, заявила:
- А что если так, Микия? Разве я не говорила, что я чёртова свихнувшаяся убийца?
Дура.
- Шики, перестань...
- Говорила. Тысячу раз. Мне хорошо, когда я убиваю. С этим ты не можешь примириться? Может быть, ты обманываешь сам себя?- продолжала она, выхватив нож из рукава движением фокусника, зло и дерзко глядя на меня исподлобья. И меня снова захлестнула злость. Почему она все переиначивает?!
- Я не могу примириться с методами твоей охоты - что ты готова позволить себя почти изнасиловать маньяку-убийце, лишь бы его спровоцировать на садистское убийство. Что ты готова растоптать любого, кто преградит тебе путь. На что ты готова пойти в своем охотничьем азарте?? - последнюю фразу я почти выкрикнул ей в лицо и запоздало успел заметить быстрый росчерк ножа.
Повисла тишина. Я тупо смотрел на металлические ошметки на светлом паркете у ботинка Шики и почему-то я не мог заставить себя посмотреть ей в глаза.
Необъяснимый иссушающий и раздирающий мне душу гнев схлынул, оставив в душе черную дыру и оглушающую звенящую пустоту. Кажется, я собственными руками разрушил все, что все эти годы связывало нас. Или не только я?
- Ты даже не захотела попытаться... - в дальнейшем продолжении разговора я просто не видел смысла. Сказано было достаточно. Вынув из кармана джинсов свой ключ от ее квартиры, переданный мне покойным Эндзё, я положил его на кухонный стол. Перешагнув через испуганно и жалобно мяукнувшую Кодзуми, я подобрал свою сумку с учебниками, так и оставшуюся лежать в коридоре, и начал негнущимися пальцами натягивать ботинки. А ведь я хотел ей предложение сделать, даже кольцо купил, истратив все свои сбережения. Я был настолько уверен, что поступаю правильно, что это единственный правильный путь, что это поможет преодолеть недопонимание и временные трудности...
Сжав в пальцах коробочку из ювелирного, я помедлил, но положил ее на полочку для ключей и вышел в коридор. Замок щелкнул за спиной.
Несколько мгновений я стоял, глядя на серую завесу дождя, казавшуюся туманной пеленой в свете тусклой электрической лампочки, а потом двинулся к лестнице. Почему перед глазами все было словно в тумане?
Зонтик остался у Шики, я остановился под усиливающимся дождем и посмотрел на тусклый квадрат света на втором этаже. Почему-то я до последней секунды надеялся, что она остановит меня. Шики никогда не понимала, что она для меня значит, на что я пошел ради нее, чего лишился. Стиснув зубы, я остановился под фонарем автобусной остановки. Отношения невозможно выстроить только с одной стороны, она не захотела даже попытаться! Все было зря... Она говорила, что мои грехи стали ее, но она не захотела их нести, не захотела!!
Мой кулак с силой врезался в столб. Я стоял под дождем и меня трясло, я едва мог вздохнуть от переполнявших меня боли и гнева. Значит, я пойду в СВОЮ квартиру и пусть гуляет хоть ночи напролет...
Плюнув на автобус, точнее на его отстутствие, я поковылял домой пешком под этим клятым дождем, навевавшим болезненные воспоминания.

Дождь постепенно ослабевал, только я уже был промокший до нитки. Автобусов так и не было, поэтому пришлось ковылять, хлюпая промокшими ботинками. А поскольку идти до дома было прилично так, то я решил срезать через парк и кварталы съемных квартир и наемных рабочих. После 11 здешняя жизнь только начиналась. В тени подъездов, под зонтиками на обочине стояли достаточно броско одетые девицы, что их можно было заподозрить в проституции. Копошились в проулках любители покурить марихуану или выпить что покрепче пива. Одним словом - просыпался ночной Токио, тот, в котором Шики чувствовала себя как рыба в воде, а я - на "ты", учитывая мои расследования и сбор информации для очередного дела. Для меня они существовали как в параллельном мире, потому что мой собственный мир, казалось, разлетелся вдребезги и я ощущал себя в какой-то невесомости. Словно в своем личном чистилище. Раз за разом я прокручивал в голове наш разговор, ее реакции, выражения лица, этот звенящий неестественный смех, странно блестящие глаза, я только теперь вспомнил это, словно в те секунды не хотел видеть, что почти довел ее до слез. От этой мысли мне стало еще хреновей. Я уже сто раз пожалел, что ушел. Надо было остаться, плюнуть на все и остаться. Успокоился бы, поговорили бы еще раз начистоту. Сколько раз я гасил ее взбрыки? И почему в одной единственной вспышке этого безумия я сгорел дотла, как свечка? Когда это началось? Почему меня стали раздражать эти мелочи, эти недостатки, за которые я раньше и любил ее? Неужели наши отношения изначально были обречены? Вспомнился наш разговор на перроне после той драки в мастерской Накамуры. Что случилось с нами? Шики права, на самом деле. То, что со мной творилось, было ненормальным, я и сам ощущал теперь эту фальшь, только понять не мог, почему это происходило со мной и когда это началось... Но зачем было так унизительно препарировать? Зачем она так...
- Очкарик, мелочь есть? - мне путь преградил какой-то неформал с бритой головой и в драной косухе с заклепками. Я поднял голову, хмуро посмотрев на так некстати подвернувшегося гопника. Еще трое дружков стояли в тени подворотни. А я почти поверил, что на сегодня этот поганый день закончится. С такими ублюдками один единственный способ общения был верный помимо травматики в кармане. Мне стало так противно, что вместо того, чтобы спокойно, как обычно объяснить, что денег у меня только на проезд, но я могу дать им эту мелочь на пиво, если мы мирно разойдемся, но вместо этого во мне все вскипело. Вот именно в этот момент. Острое чувство ненависти затопило меня. Нечто подобное я чувствовал тогда с Накамурой, когда тот ударил Шики. Только с разницей, мне не нужен был повод. Я просто ненавидел их, этих людей, подвернувшихся мне на пути в эту минуту, когда мне хотелось выть от бессильной боли и ярости.
- Нет. Даже если бы была, то не дал бы таким ублюдкам ни йены... - тихо сцедил я, посмотрев бритоголовому в глаза, чувствуя, как сжимаются мои кулаки.

Я знал, чем это все кончится, еще до того, как последовал первый удар. Эти шакалы подворотен не прощают неповиновения и нарушения их правил. Такие, как я, обязаны подчиняться и пресмыкаться. Я всегда следовал законам этого мира, потому что это было необходимо - для сохранения собственной шкуры, для работы. Но сейчас... мало того, что я настолько ненавидел этих отморозков, что секундным порывом хотел их уничтожить, так еще и какое-то чувство самоуничижения, разочарования и презрения к самому себе грызло меня изнутри.
Удар был сокрушительный. Били эти уроды наверняка, с чувством. С каждым ударом, призванным меня проучить, вместо того, чтобы молить о пощаде, я чувствовал прилив бешенства и ненависти к этим отбросам общества. Они словно стали персонификацией всего, что я ненавидел, моей боли и гнева после этой глупой спонтанной и необъяснимой ссоры с Шики. То, что было дальше, было в тумане.
Школа Гакуто не прошла даром. Я смутно помнил, что творил. Страшное противоестественное желание рвать в клочья и уничтожать полностью захлестнуло меня. Это было сродне трансформации в какое-то чудовище, которое все же вырвалось из меня. Разорвать голыми руками, растоптать - наверное, так чувствовали себя воины-берсерки, впадающие в неистовство за мгновения до гибели. Никогда мне не было так страшно и воторженно...
А потом все закончилось.
Добивали ногами. Я скорчился на грязном асфальте, из последних сил зажимая живот и бока, уже нещадно отбитые тяжелыми армейскими ботинками, голова гудела и раскалывалась, а во рту стоял привкус крови, смешанной с блевотиной - кажется, меня вырвало. Лицо горело, словно превратившись в кровоточащую изломанную маску, не лучше тех, что вырезал безумный мастер на лицах своих жертв, и я в полушоковом от боли состоянии уже не мог вспомнить, ради чего я ввязался в эту страшную кровавую драку - рука все так же сжимала горлышко остатков окровавленной бутылки. Как же глупо и мерзко... Шики наверняка бы обозвала меня конченым идиотом...
Я снова закашлялся, давясь соплями и кровью. Кажется, нос был сломан и не дышал толком. От нахлынувшего приступа боли в помятых ребрах и в ушибленных почках в глазах у меня потемнело настолько, что я уронил голову левой щекой в грязь.

Почему-то в ту секунду я вспомнил Фуджино. Ту - какой я нашел ее на улице, после тех убийств. Наверное, я сейчас выглядел не лучше. Странное было ощущение. Я словно раздвоился - я почти видел себя, свое избитое грязное тело со стороны, при этом я ощущал разламывающее это тело боль. Когда я услышал чей-то голос, эхом доносившийся как из другого мира, то постарался привлечь внимание. Я-то понимал, что с такими повреждениями я просто не смогу добраться до дома самостоятельно. Девушка. Достаточно молодой бодрый голос. Перед глазом плыла черно-багровая муть, вряд ли бы я что разглядел, особенно без очков. Слава богу, удар по лицу пришелся на левую сторону, которая и так была повреждена Ширазуми. Возможно, это сберегло мой целый глаз...
Наверное, я начал терять сознание, потому что пришел в себя от довольно болезненных пошлепываний по опухшему лицу, отозвавшихся в моей голове грохотом. Я с трудом приоткрыл глаз и различил силуэт склонившейся надо мной разговорчивой женщины.
- Ты еще там жив, парниша? Давай, поднимайся, подброшу тебя до дома, там уж сам решишь к копам тебе или к врачам, окей? Эй?! Приём!
- Спасибо... сейчас... - я попытался собрать себя в кулак и, превозмогая боль, подняться хотя бы на карачки. Следующим этапом было ухватиться за руку этой незнакомой женщины и попытаться выпрямиться.
- Давай поднимайся, говорю, домой поедем. Моя доброта не железная! - торопила она меня, и я изо всех сил старался двигаться быстрее, что с общим ощущением отрыва духа от тела было трудно.
- Ну и воняешь ты, приятель. Ну поковыляли, что ли... Тебя куда вести? - хоть ей было и явно неприятно,судя по голову, она все равно подставила мне руку, позволяя ухватиться и принять относительно вертикальное положение. Я назвал ей адрес и как-то "поковылял" по ее собственному определению туда, куда она меня вела. А вела она меня к машине. По правде, мне уже было все равно, куда ехать, с кем и как - настолько мне было хреново. При этом я еще краем сознания понимал,что надо вымыться, меня ведь изваляли в уличном мусоре у мусорных баков, мне самому было противно от этого ощущения. Да и смыть это все не помешает, чтобы раны обрабатывать...
По лестнице я почти полз, цепляясь другой ослабелой рукой за перила, чтобы не наваливаться на женщину. Ключами я в замок попасть не смог, моей благодетельнице снова пришлось прийти мне на помощь - подобрать оброненные ключи и с недовольными комментариями впихнуть меня в маленький коридор моей квартиры. Там уже я пополз по стенке в ванную - это было мое второе желание, кроме принятия долгожданного горизонтального положения на диване. Одному богу известно, как я на автопилоте умудрился принять душ. Даже нашарил на корзине для грязного белья халат и как-то им обмотался. Шатаясь, заваливаясь от слабости и дурноты на стены, я выполз из ванной и мысленно уговаривал себя дойти до дивана, а не рухнуть тут же.

Этот звонок посреди ночи поверг меня в состояние, близкое к панике. Просто чудо, что я в тот момент была у родителей, а не в академии. Какая-то женщина сообщила, что Микию сильно побили, что ему нужна моя помощь, и я до последней секунды надеялась, что это шутка.
Дверь в квартиру брата не была заперта, когда я вбежала в комнату, Микия лежал на диване в полуобморочном состоянии. Я чуть не прилегла рядом с ним - так мне стало дурно от вида его распухшего посиневшего лица, в котором едва угадывались его привычные тонкие черты. Я даже думать не хотела, насколько с ним все плохо, и вызвала скорую.
И надо же было такому случиться, что к приезду врача Микия слегка очнулся и категорически не захотел ехать в больницу, неся заплетающимся языком какую-то чушь про безумного мастера, его доктора и Бецалелль, которую приехавший врач принял за бред от удара головой. Только вот я вовсе не была так уверена в том, что это горячечный бред... Во мне все вскипело от гнева. Ну Аозаки... просила же ее не вмешивать Микию в разборки магов. Я ей все-все выскажу, что наболело...
Врач диагностировал Микии сотрясение мозга, многочисленные ушибы и кровоизлияния, возможно, трещину в ребрах и травму носового хряща. Как я поняла, хрящ он вправил тут же, отчего лицо Микии стало не таким пугающе чужим и обезображенным. Остальное нужно долечивать непосредственно под медицинским наблюдением, но я не смогла настоять на своем, а родителей я посвящать боялась. Это явно не улучшит обстановку у нас в семье, если не хуже.
Под утро Микия наконец заснул и задышал ровнее, не так тяжело и рвано. Я сидела на полу у стола с опустевшей чашкой из-под кофе в руках и неотрывно смотрела на опухшее от побоев лицо брата. Даже в страшном сне мне не могло привидеться такое. Но препараты, похоже, действовали, и Микии должно было немного полегче...
Я не отходила от Микии уже вторые сутки. Не выдержав, следующую ночь я проспала тут же на футоне, то и дело вздрагивая и просыпаясь от малейшего шороха на диване, но Микия спал. Он вообще почти все время спал, лишь изредка просыпаясь, чтобы сходить до ванной, выпить воды и сваренного мной бульона. От Аозаки я его отмазала, сославшись, что брат заболел и ему нужно несколько дней отлежаться, а вот с учебой было сложнее. Его однокурсники звонили на его сотовый постоянно - оказывается, он был старостой и был во всех отношениях незаменим. Но вот самого главного звонка я так и не дождалась. Как же так. Они уже столько времени жили с Шики вместе, Микия здесь в таком состонии, а она ни слухом ни духом? Что он вообще делал ночью на улице, что его избили? И главное - за что. Я видела содранные до крови костяшки пальцев Микии, порезы на ладонях, но я даже не представляла, где он их заработал. Видимо, была какая-то драка. Интересно, а Шики знает?
Набрав ее номер на своем телефоне, я долго вслушивалась в долгие гудки, а потом когда там наконец послышался сипловатый голос Шики, спросила как ни в чем ни бывало:
- Привет, Шики. Как там Микия? Не могу на его сотовый дозвониться, - я скосилась на предусмотрительно выключенный сотовый Микии. Сам брат глубоко спал - его грудь ровно поднималась и опускалась, даже косые лучи закатного солнца, падавшие из окна не могли потревожить его сон.[NIC]Kokutou Azaka [/NIC][AVA]http://s2.ipicture.ru/uploads/20130624/S3CuZWU2.jpg[/AVA][SGN]Запреты для того и существуют, чтобы их нарушать[/SGN]

Я сжала сотовый в ладони. Честно, не ожидала, что она ответит. Я нервно прошлась по комнате, старательно обходя котацу и сложенные на полу грязные вещи брата. Постирать у меня не было ни времени, ни желания. Отойдя к окну с задернутой плотной шторой, из-за которой в комнате царил полумрак, прорезаемый косыми оранжевыми лучами в щельи, я старалась говорить негромко, чтобы не потревожить сон Микии, но и в то же время не тихо, чтобы не стало ясно, что я намеренно понижаю голос.
- Его здесь нет. - коротко сообщила мне Шики. Я невольно покосилась на спинку дивана, закрывавшую от меня брата. Ну еще бы, понятное дело, что нет. Но я продолжала играть свою роль:
- Нет?? И в офисе не появлялся. Что-то случилось? - мне даже не пришлось изображать беспокойство с оттенком негодования.
- Он ушел и оставил ключи. Так что...
Я медленно прислонилась к стене, невидяще глядя перед собой и прижимая к уху трубку. Оставил ключ... Нарвался на драку, чуть не закончившуюся для него трагедией.
- Вы что, расстались? - тупо спросила я. В голове просто не укладывалось. Не то чтобы я смирилась с выбором и решением Микии, но почему-то ожидаемого ликования и злорадства, которые я могла бы предположить и которые мне могла бы приписать та же Шики, я не ощущала. И она словно прочитала мои мысли, будто видела выражение моего лица.
- Я полагаю, он не планирует возвращаться. Ты рада?
Я облизнула пересохшие губы и снова покосилась на спинку дивана.
- Не знаю. - невольно ответила я и отругала себя за слишком длинный язык. - Из-за чего? Ты что, опять наговорила ему какой-то ерунды?! - не выдержала все-таки. Во мне вскипели обида, негодование и возмущение. Что еще за шуточки?! Я знала Микию, знала его болезненную, почти наркотическую привязанность к этой ненормальной девице, он ни за что не хлопнул бы дверью. Мне даже причину сложно было себе представить. Если уж после ранения в феврале Микия продожал любить Шики и таскаться за ней хвостиком на хромой ноге, то я в принципе не представляла, как мог случиться этот разрыв. [NIC]Kokutou Azaka [/NIC][AVA]http://s2.ipicture.ru/uploads/20130624/S3CuZWU2.jpg[/AVA][SGN]Запреты для того и существуют, чтобы их нарушать[/SGN]

Шики издала странный звук, похожий на смешок. Я напряженно смотрела перед собой, пропустив шорох со стороны дивана. Я хотела понять, что случилось. Да, они расстались, но то, в каком виде мне достался Микия обратно, меня категорически не устраивало. Я должна получить ответы.
- Я думаю, это не твое дело, Азака, - раздался наконец ее голос. - Впредь получше оберегай его от таких, как я. И забудь этот номер.
- Но... - начала я, а там уже пошли короткие гудки. Я отняла телефон от уха, неверяще глядя на слепящую светом прорезь в шторах. У меня не укладывалось ничего в голове. Раньше я думала, что когда они наконец расстанутся, я буду так счастлива, что колесом пройдусь. Что эта страшная женщина наконец отстала от него. Но на деле... Столько раз об этом мечтала и себе это представляла, почему я не чувствую радости?.. И я так ничего и не узнала. Голос Шики был странно равнодушным, я бы даже сказала - безразличным, словно ее практически не трогал их разрыв с Микией. Все эти годы... Для нее это что, ерунда? Или она настолько не ценит чувства брата?
Послышался скрип диванных пружин и сдавленный кашель - Микия с трудом сел на диване, прижимая ладонь к груди.
- Микия... - я тут же оказалась рядом, придерживая его за плечи. - Тебе лежать надо.
Брат посмотрел на меня больным потускневшим глазом, здорово заплывшим от распухшей посиневшей щеки, и ничего не сказал. Отеки, впрочем, стали уже меньше, я старалась все время прикладывать холод, хорошо, что пустой холодильник работал. По холодильнику я поняла, что Микия вернулся домой только вчера, все это время он явно не был здесь, потому что в лучах света кружилась пыль и на всех поверхности был ее слой.
- Что ты здесь делаешь? - охрипшим дребезжащим голосом спросил Микия, все так же удерживаясь в полусидячем положении.
- Мне позвонила прошлой ночью какая-то женщина с твоего номера. Несла какую-то чушь, потом сказала, что тебя избили и попросила приехать. Кто она?? - я обхватила себя руками, напряженно глядя на него.
Микия нахмурился, поморщился от боли, словно попытка воспроизвести в голове события прошлой ночи причинила ему боль.
- Я не знаю... - он уцепился за спинку дивана и подтянулся, пытаясь подняться. Я подхватила его под руку с другой стороны.
- Микия, что случилось? Вы что, расстались с Шики?
Он замер. Потом как-то грубо стряхнул мою руку, словно я ему мешала, и продолжил подниматься. Одеяло свалилось с него и от расплывшихся у Микии на спине, ребрах жутких кровоподтеков мне стало страшно. Я испуганно уставилась на брата, а он уже с трудом поднялся на подгибающихся ногах и неуклюже подтянул домашние штаны.
- Тебе лучше уйти, - тихо сказал он, оперевшись о кухонный шкафчик.
Я потрясла головой.
- Тебя избитого привезла домой какая-то... - я вспомнила развязный тон той дамочки и еле сдержалась, чтобы не выразиться на ее счет покрепче. - женщина, а ты меня прогоняешь не говоря ни слова! Я же волнуюсь.
- Азака... - Микия поморщился. Я никогда не видела у него такого выражения лица. Может, я слишком идеализирую брата, все же до этого еще не избивали до полусмерти и не бросала девушка. Внезапная догадка потрясла меня.
Неужели... неужели это из-за Шики случилось?
- Что с тобой произошло? Это из-за нее? Это она тебя довела... - я осеклась. Микия закрыл глаз, прижав ладонь к виску. Веко его глаза подрагивало, словно в фазе быстрого сна, губы кривились. Это похоже... на какой-то припадок, и мне стало страшно.
- Шики здесь не при чем. Не нужно говорить так, словно ты все знаешь и имеешь праВО СУДИТЬ ЕЕ! - начав ровным своим обычным голосом, Микия неожиданно сорвался на почти крик. При этом этом он с силой ударил забинтованным кулаком по стене, отделяющей тамбур от маленькой ванной. Удар был так силен, что его рука с хрустом проломила гипсокартон.
Повисла тишина. Я инстинктивно прижала руки к груди, глядя на брата расширенными от ужаса глазами. Микия... который даже голос никогда не повышал, накричал на меня. Его распухшее от побоев лицо было перекошено яростью.
Он осознал, что сделал что-то не то, выражение его лица изменилось тут же. Словно он очнулся. Кое-как вытащив пораненную руку из дыры в стене, Микия зажал ее другой рукой. Кажется, к нему стало приходить осознание.
- Азака, прости... Со мной что-то происходит... - Микия тяжело привалился к стене, глядя в одну точку.
- Когда ты расстался с Шики или тебя избили уличные гопники? - сдавленно спросила я, все так же прижимая руки к груди. После этой вспышки гнева я боялась лишний раз спровоцировать его.
- И то, и другое, - он продолжал смотреть в пустоту. Кое-как он отлепился от стены и поковылял в туалет, а я осталась смотреть на неровную дыру в стене со следами крови - похоже, он опять рассадил руку.
- Эта ссора с Шики, я до сих пор не понимаю, как это вышло, - прозвучало так беспомощно, что у меня сжалось сердце.
- Из-за чего вы поссорились? - хоть и не хотела это спрашивать, но все равно вырвалось.
Микия проковылял мимо меня и опустился на диван.
- Сложно сказать. Это как если... изнутри тебя поднимается черная ядовитая пена под давлением. Все то, что казалось раньше незначимым, терпимым, поправимым, становится непереносимым, раздражающим, требующим уничтожения, разрушения. - его монотонный усталый голос звучал глухо, когда он ссутулился, опираясь о колени. Поколебавшись, я подошла к нему и осторожно присела на край дивана рядом с ним. - Я знал, что я провоцирую этих ублюдков, но понимаешь... - Микия посмотрел на меня покрасневшим заплывшим глазом. - Я хотел этой драки, я хотел бить их, причинять боль, понимаешь?
Я помотала головой.
- Нет, только не ты... Микия, что ты такое говоришь? Это же ненормально, - я придержала его за плечи, когда брат откинулся на спину, пытаясь вытянуться на диване. Я вытащила аптечку и занялась его рукой.
- Я тоже так думаю. Только приступы становятся чаще. Я не могу их контролировать...
- Завтра пойдем к Токо, - сказала я тоном, не предполагающим возражения и споры.
Микия грустно посмотрел на меня. У меня снова сжалось горло. Он не спорил, но я видела по его взгляду, что он не хочет идти к Аозаки. Он тоже был гордый. И такой глупый... Есть проблемы, с которыми невозможно справиться самостоятельно.
- Я останусь? Мало ли... - мне было не по себе от мысли, что Микия может снова себя поранить во время усиливающихся приступов непонятного происхождения.
Он немного растерялся от такого вопроса, поэтому я поспешила добавить:
- Я не хочу пока спать. Я буду заниматься, - я продемонстрировала учебник французского, поблагодарив господа, что я не догадалась выложить его из сумки.
Микия кивнул и затих, надеюсь, что заснул.
В холодильнике было хоть шаром покати. Пришлось довольствоваться чаем. Я пристроилась за котатцу с учебниками, то и дело поглядывая на закутанного в одеяло брата.
Я честно пыталась зубрить систему сложных прошедших времен, но меньше всего меня в тот момент интересовала грамматика французского языка. Не могло расставание с Шики так повлиять на брата. Микия никогда не причинил бы никому вреда, он не захотел бы кого-то мучить и причинять боль. При разбитом сердце испытывают грусть, чувство вины, боль. А у Микии я увидела гнев, впервые в его жизни. Мысль о том, что он мог злиться на Рёги, я отбросила сразу. Что бы ни произошло между ними, Микия, я была уверена, возьмет всю вину на себя, он не станет ее обвинять в чем-либо. Только тогда возникает вопрос: откуда вся эта злость, даже ярость, и чем она может быть вызвана?
Я сама не заметила, как заснула, улегшись грудью на столик, щекой на учебник. Я не спала уже почти сутки, устала ужасно, еще и перепугалась из-за Микии, поэтому провалилась в сон, словно мне на голову накинули мешок. Проснулась я как от пощечины. Резко выпрямившись, я огляделась по сторонам. Душа ушла в пятки.
Диван был пуст.
Я подскочила с места, бестолково заметавшись по комнате в попытке вспомнить, где включается верхний свет, но мое внимание привлекла узкая полоска света под дверью в небольшую ванную. Я осторожно подошла к двери и прислушалась к доносящемуся изнутри шуму воды. С несколько мгновений я стояла, почти касаясь лбом двери, ловя каждый звук из ванной, а потом услышала странный глухой стук. Сердце неприятно сжалось, к горлу подкатил ком. Вдруг ему стало плохо и он свалился в ванной?!
Стук повторился.
- Микия!.. - не выдержав, позвала я негромко.
Ответа не последовало. Глухой стук повторился, и мне стало страшно. Я потянула дверь на себя, она поддалась. ну да, он же живет один, ему незачем запираться.
В крошечной ванной комнате было душно и клубился пар. Я хотела лишь удостовериться, что брат в порядке, и выйти. Одна мысль, что я вломилась к нему в ванную и вроде как подсматриваю, вызывала во мне нервную дрожь. Но что-то заставило меня шагнуть вперед и осторожно отодвинуть белую пластиковую занавеску. В лицо мне пахнуло жаром. Кажется, моя рубашка прилипла к спине, по которой противно скатывались капли пота, теряясь в складках ткани рубашки и юбки.
От открывшейся мне картины меня передернуло. Первое, что я увидела, была согбенная спина брата, покрытая багровыми кровоподтеками. Микия стоял, уперевшись лбом об стену, выложенную кафелем. Пораненная забинтованная мной рука сжимала поручень для полотенец, а на бортике ванны... это мне почему-то отчетливо стало видно за долю секунды, что я стыдливо отвела взгляд от обнаженной худощавой фигуры брата... на бортике ванны лежала россыпь лезвий для бритвы.
Стук повторился. Микия, словно в трансе, снова ткнулся лбом в стену, ссутулившись еще больше.
- Микия... что с тобой?.. пойдем отсюда, пожалуйста, - мне действительно было страшно. А вдруг он нарочно вытащил эти лезвия? Вдруг он хотел себя порезать? Многие самоубийцы, прежде чем вскрыть себе вены, залезают в ванну или в душ...
- Микия... пойдем отсюда, давай, - я осторожно отодвинула шторку и вырубила душ. Брат даже не шелохнулся, словно меня тут не существовало. Я не могла видеть его в таком состоянии. Не могла позволить ему быть в таком состоянии. Если бы это еще только от меня зависело... Сорвав купальное полотенце с крючка, я набросила его Микии на плечи и стала старательно вытирать его плечи, спину, волосы. Все эти несколько мгновений Микия стоял неподвижно, не возражая, не возмущаясь, ничего не говоря, но когда я закутала его в полотенце и потянула из ванной, он безропотно подчинился. Для парня Микия не очень плечистый и крупный, даже мне не составило труда его отвести в комнату и усадить на диван.
Верхний свет я не стала включать, хватило и того освещения, что проникало в комнату из ванной комнаты. Опустившись вслед за Микией на край дивана, я набросила сверху на него чистую простынь и убрала на стол влажное полотенце. Только взглянув на его лицо, я ощутила, что у меня самой перехватывает дыхание, а на глаза наворачиваются слезы. Не должен он быть такой. Просто не должен. Не имеет права! С этими мокрыми взъерошенными волосами, опущенными уголками губ и печальным взглядом он походил на побитую собаку. Так не должно было быть.
- Микия... - я неловко провела рукой по его волосам, пытаясь привлечь его внимание. С того самого момента, как он очнулся, его взгляд, казалось, был обращен вглубь себя. На мои прикосновения Микия слабо среагировал - поднял голову, немного выпрямился, отчего простынь свалилась с его плеч. От его взгляда, пронизывающего меня своей безысходностью и тоской, у меня сжалось сердце и одновременно пересохло в горле. Он никогда не смотрел на меня так... Я заставила себя силой отвести взгляд от его лица и почувствовала, что мое лицо пылает. Поэтому я старательно избегала опускать взгляд ниже его шеи, потому что дурацкое воображение разыгралось и подсовывало мне сцены одну безумней другой. Да, мой исток - табу, но сейчас, когда мой брат сидит передо мной в одной простыне, доверившись мне, меня прошиб страх, от которого противно потеют ладони и сдавливает дыхание в груди.
- Все наладится, - выдавила я, потому что надо было что-то сказать.
Его разбитые губы дрогнули, и неожиданно Микия подался вперед ко мне. Я вжалась в спинку дивана, замерев от неожиданности, а брат опустился на диван, согнувшись, словно от невыносимой боли, зарывшись лбом в мои колени.
Я забыла, как дышать. Я смотрела расширенными глазами на его черноволосую макушку, на выступающие под бледной кожей позвонки, на родинку у него под правой лопаткой и чувстовала, что во мне словно начался пожар. Почему-то я явственно представила его с Шики. Наивно было бы полагать, что парень с девушкой могут просто жить в одной квартире, спать на одной кровати, и между ними ничего не будет происходить.
- Спасибо. - послышался тихий сдавленный голос Микии.
Кажется, мою рубашку можно было уже выжимать. Волосы противно липли к влажному лбу, но я боялась пошевелиться, чтобы не нарушить этот момент близости... какой бы она ни была. Я собралась с храбростью и боязливо провела ладонью по плечам Микии, ощутив, как он чуть дрогнул под моим прикосновением. Меня словно прошибло током. Да что же это... Незнакомые ощущения вскружили голову, я никогда такого не чувствовала и еще подумала так, краем разума, что, наверное, так и бывает, когда твой исток овладевает тобой. Я ведь ничего не делаю, я лишь поддерживаю Микию. А то, что у меня перед глазами все плывет и воздуха не хватает, так это в квартире ужасная духота, правда же?
Я уже наклонилась к нему, зарывшись пальцами в его влажные черные волосы, настолько близко, что видела на его коже капельки воды, влажно блестевшие в свете электрической лампы из ванной, как вдруг ощутила, что его плечи вздрагивают. Его тело то и дело прошибала дрожь, которую я сперва приняла за озноб, но мгновением спустя мне все стало ясно.
Меня словно облили ведром холодной воды. Я выпрямилась. Это было бы бесчестным по отношению к Микии и самой себе. Он плачет о женщине, которую, он думает, что безвозвратно потерял. Это ее он обнимал, целовал. Она ему нужна, а не я. Я... а я всего лишь его сестра.
И почему-то как только я об этом подумала, у меня словно камень с сердца отвалился и я смогла вздохнуть.
- Микия, - я пригладила вихры у него на затылке. - Ты плачешь?
Он не ответил, но вздрагивать, вроде, перестал.
- Помнишь, что ты сказал мне...когда мы были совсем маленькими?..
Микия молчал. Я не знала, слышит ли он меня, слушает ли мои слова, но я все равно продолжала. Собственный голос успокаивал меня, помогал привести мысли в порядок, упорядочить их и чувствовать себя уверенней.
- Когда умер тот старик из соседнего дома... мы сидели поздним вечером на крыльце. Тебе было очень грустно, но ты не плакал. Я тогда так удивилась, - я не смогла сдержать улыбки. Эти воспоминания были теплыми, словно огонек свечи, согревающий ладони.
Микия слегка завозился, будто бы устраиваясь поудобней. Я успокоилась уже настолько, что слегка натянула на его плечи простынь, не боясь лишний раз коснуться его кожи, чтобы ему самому не было неловко, что он лежит у меня на коленях полуголый, раненый в одной лишь простыне.
-... Что ты не плачешь. Тебе было очень больно, ты имел полное право плакать по этому старичку, но ты не плакал. И ты сказал, - я зарылась пальцами в его влажные волосы, поглаживая, как всегда делала наша мама, успокаивая меня, - что слезы должны быть особенными. Мне бы тоже стало грустно, а ты этого не хотел. Ты всегда все держишь в себе, как бы тебе ни было плохо. Ты не должен это держать в себе. Если тебе хочется плакать, ты должен плакать, потому что я не могу смотреть, как тебя разрывает изнутри! - последние слова я почти выкрикнула в темноту, беспомощно зажмурившись.
Микия замер. Мне показалось, он даже дышать перестал. Я сказала что-то плохое?
- Азака... - в его тихом охрипшем голосе была странная смесь чувств. Мне показалось, что удивление. И по-моему, облегчение. Может, показалось.
- Даже самым сильным людям бывает плохо и грустно. И они не должны это переживать в одиночестве. Ты поссорился с Шики, нарвался на драку, что чуть не погиб, и что, тебе стало лучше? Ты решил свою проблему, а? - кажется, меня понесло, и я уже не могла остановиться. Страх за брата, мое беспокойство за Микию выходили из меня как гной из вскрытой раны, меня тоже перетрясло от увиденного,и я зло провела запястьем по глазам, стирая манжетом слезы.
- Я не хотел тебя пугать. Прости меня, - он обнял меня, вжавшись лбом в мою юбку на коленях. Я беспомощно уставилась на него. Какой же он глупый, мой чудесный старший брат...
- Ничего. Больше никаких бритв и драк, - с напускной строгостью сказала я и чуть нахмурилась. Это что, еще один синяк? Наклонившись над Микией, я провела ладонью по его плечу. Нет, не синяк. Я расширенными глазами смотрела на его плечо, то место, что переходило в лопатку. На коже виднелись странные борозды, словно прижгли раскаленным клеймом. И эти борозды складывались в какие-то непонятные мне узоры.
כעס
- Микия, у тебя плечо не болит? По-моему, ты ударился... - соврала я, хотя уже догадывалась, что это не синяк и не ссадина.
Тот покачал головой.
Это не могло появиться раньше их разрыва с Шики, она бы точно заметила эту отметину на его теле, только вот что она значит?
К Токо-сан. Как только автобусы начнут ходить. Вот первым рейсом в 6 утра. И пусть только магичка попробует отвертеться, я с нее кожу заживо сдеру и плевать мне, что у нее оранжевый цвет и репутация в Часовой башне.
Едва рассвело, я вызвала такси. Я снова не сомкнула глаз, устала безумно, но я дожна была помочь брату. Вроде бы, ему стало чуть-чуть полегче, хотя передвигаться самостоятельно ему все равно было трудно. Я помогла Микии одеться и помогла спуститься до машины. Я очень надеялась, что магичка в это время у себя в офисе...[NIC]Kokutou Azaka [/NIC][AVA]http://s2.ipicture.ru/uploads/20130624/S3CuZWU2.jpg[/AVA][SGN]Запреты для того и существуют, чтобы их нарушать[/SGN]

- Слегка? - переспросила Токо-сан, иронично вздернув бровку. - Настолько, что ты расстаешься с Шики и ввязываешься в самоубийственную драку?
Микия мрачно посмотрел на нее и закрыл глаза. Точнее: глаз. Второй, ныне опухший глаз. Аозаки ждала ответа, и он знал, что она с места не сдвинется пока его не получит. Это, как все подробности его личной жизни, которые уже успела разболтать Азака, вызывало раздражение. Не стоило сюда ехать, не стоило впускать Азаку, ввязываться в драку, приходить к Шики... Черт!
Магичка была чертовски права, что-то шло не так. И совсем не "слегка".
Голова нещадно болела, и это мешало думать. Но хуже была та помойка, что он чувствовал внутри: стыд, раздражение, досада, злость - боль от полученных побоев, по сравнению с его душевным состоянием была даже в радость. Но и эта радость, удовлетворение от боли в сбитых костяшках, была какой-то странной и пугающей. Словно кто-то заставлял его чувствовать то, что всегда было ему чуждо. Каждый раз когда Кокуто ловил себя на этой мысли, его прошибал озноб.
- Я не знаю, - этот озноб, ощущение, что от него ускользает его собственное я, заставило Микию открыть глаз и посмотреть на Токо-сан. Он практически заставлял себя верить, что ее вопрос вызван не праздным любопытством, а беспокойством и желанием помочь. Токо-сан бывает циничной и жесткой, но она заботится о тех, кто ей дорог. "Дорог? Или полезен?" - Микия отбросил эту мысль, но она успела всколыхнуть что-то мрачное и гадкое в его душе. - Были трудности. И я не смог с ними справиться.
Воспоминания о том, каким он предстал этой ночью перед Азакой, залили щеки краской стыда, а в ответ на него Микия снова почувствовал злость и отчаяние. Он сжал кулаки, бицепцы напряглись, вызывая спазмы боли от треснувшего ребра. Вдохнув побольше воздуха, он расслабил руки и разжал ладони. Боль отрезвляла.
- Я не знаю, что на меня нашло... находит. Это как опьянение, я не могу это контролировать. Злость, гнев, раздражение. - с каждым произнесенным словом лицо Микии, обезображенное кровоподтеками и отеком, становилось отчужденным и злым. - Может быть, я просто устал терпеть. Шики... Я сделал всё для нее, но ей ведь ничего этого не нужно, Токо-сан, - он горько усмехнулся. Перед глазами маячила ее кривая ухмылка, ее ноги с задранной до пояса юкатой расставленные по бокам от бедер Накамуры. Дернувшаяся от пощечины голова... Ей же всё это нравится, не так ли? - Ее единственная страсть - это убийство. Я ей только мешаю. Так что, вы правы, Токо-сан, не слегка, и не последняя неделя... - он накрыл левую сторону лица ладонью и тихо засмеялся. - Не задалась вся моя чертова жизнь! Эта драка, возможно, единственное, что я сделал для себя. Для собственного удовлетворения, а не для нее или для вас, Токо-сан, на добровольных началах. Я устал быть посмешищем. Хватит.
Заметив, что голос его повысился на тон, Микия оборвал себя, и зло посмотрел на магичку, а затем на в ужасе застывшую перед ним Азаку, словно это они заставили его кричать.
- Прекрати так на меня смотреть, Азака. Я всего лишь сделал то, о чем ты меня так давно просила: подумал и о себе.
Кокуто вздохнул, уронив руки на колени, словно усталость навалилась на его плечи, заставляя согнуться под ее непереносимой тяжестью. Все эти противоречивые чувства, что раздирали его все это время, с момента, как он захлопнул дверь квартиры Шики за своей спиной, показались чем-то неважным и далеким.
- Я беру выходной, Токо-сан. Я смертельно устал.
Он поднялся, чтобы уйти.

- Трудности бывают во всяких отношениях. Особенно с таким человеком, как Шики. Только вот...
Микия не ответил, только глянул на магичку исподлобья своим единственным целым глазом и усмехнулся. "Трудности" - да что она знает об их с Шики отношениях?! Чтó она знает о Шики, кроме того, как ее использовать в своих грязных кровавых делах? Ей-то всегда было всё равно сдержится Шики или убьет. Едва ли Аозаки Токо-сан погнушалась бы и убийством...
Что-то резко сдавило над правым виском, и Микии пришлось закрыть глаза, чтобы перетерпеть эту боль.
- Только вот посмешищем ты никогда не был. - продолжала свои нравоучения Токо, - И чего же ты этой дракой для себя добился? Отбитых почек и фингалов?
- Бросьте строить из себя миротворца, Токо-сан, - Микия открыл глаза, в его голосе явственно читалось раздражение. От слов магички за версту разило лицемерием. Ей ли беспокоиться об отбитых почках, когда она не раз сама посылала Шики на задания, едва не стоившие той жизни? - С какой стати вы взялись меня отчитывать?
Всё происходящее все больше напоминало дурной сон, и тех, когда тебя вдруг окружает толпа и начинает тыкать лицом в грязь, а ты даже не знаешь за что. Разве он не старался всё это время? Ради Шики, ради Азаки, даже ради Токо-сан? Почему в единственный раз, когда ему захотелось взбрыкнуть, высказать свое недовольство, они только и делают, что укоряют его в чем-то или отчитывают, как малого ребенка. Раздражение внутри все росло, грозясь вылиться во что-то отвратительное, но они - что Шики, что Токо-сан, словно этого и хотели, только и подливали масла в огонь, не оставляя ему никакого иного выхода.
- Что-то быстро ты на бытовухе сломался.
"Быстро?!" Кокуто дернул головой, сжав губы, сжав невольно кулаки.
А Аозаки щелкнула своей зажигалкой. Микия был уверен, что она смотрит на него сейчас со своим обычным холодным любопытством - с видом естествоиспытателя, наблюдающего новую породу бактерий.
- Занятно. Ты врешь сам себе, распаляя и ожесточая еще больше. - произнесла она, подтвержадя мысли Кокуто, - Что-то не припомню, чтобы я тебя просила отпаивать меня лекарствами и супом, когда меня свалил грипп в прошлом году. Это к вопросу о потакании наших с Шики прихотей и добровольных начал.
- Вру? О чем вы? - Микия поднял голову, и зло посмотрел на магичку. - Вы не просили, вы правы. Не вы, не она. Даже наоборот, она делала всё, чтобы оттолкнуть меня. Но я хотел быть с ней рядом и был. Я хотел работать на вас, потому что меня восхищают ваши работы, и поэтому я работал. И я делал всё это не ожидая похвалы - не тогда, не сейчас. Вы меня не поняли. - Его зрачок лихорадочно блестел. Ему стало гадко от мысли, что магичка подумала о нем нечто столь низкое. Но так же его распирала и злость от того, что она не хочет его понять, а вместо это читает свои обычные пустые нравоучения.
Микия встал, чтобы уйти.
- Кокуто, - Токо-сан вдруг посмотрела на него, прямо в глаза. - Когда ты в последний раз по-настоящему злился? До вашей совместной жизни с Шики и вашего разрыва?
Это вопрос сбил его, какая-то его часть серьезно восприняла вопрос магички, и он начал было копаться в памяти, но эмоции, бьющие через край снова увели его в сторону.
- Да, какая разница?! Я весь последний месяц схожу с ума! - он снова сжал кулаки, пытаясь сдержать рвущийся из него гнев. Он вспомнил, как раскрошился гипсо-картон под его рукой, а еще раньше череп этого отродья, чертового гопника - чего он добился этой дракой? Именно этого - удовлетворения! Спокойствия, уверенности в своей силе... Как ни странно, это немного помогло. И он продолжил уже более спокойным тоном. - Токо-сан, неужели вы думаете, что Шики не давала мне поводов для злости? Почему вы считаете, что дело только во мне?
Он шагнул к Токо, совершенно уже забыв о присутствии Азаки, и тихо проговорил:
- Видели бы вы ее... с ним... с Накамурой... Она была готова на всё. Она первой предала меня!
- В чем дело, Азака? - вдруг спросила магичка, и Микия резко отпрянул, поворачиваясь к сестре. Она с ужасом глядела на брата и качала головой, словно не могла поверить в то, что он только что сказал.
- Это не Микия... Он слишком любит Шики, чтобы говорить такие ужасные вещи.
Осознав, что он только что сказал, Микия побледнел и сделал шаг назад, снова упираясь ногами в диван.
Азака что-то негромко сказала Токо-сан, косясь на брата, словно он уже был не в состоянии воспринимать ее слова. Так говорят в присутствии больных или сумасшедших.
Аозаки, вздернув бровь, деловито затушила сигарету:
- Кокуто, можно я взгляну на эту отметину?
Она протянула руку к Микии, но тот машинально, не рассчитав силы, грубо отбросил ее руку.
- Извините, - пробормотал он в растерянности, - я не понимаю... Мне нужно уйти. Простите.
Микия вдруг согнулся пополам по всей форме официальных вежливых извинений, это было больно, учитывая его текущее состояние, но он почти не заметил этого. Затем разогнувшись, пошел прочь из офиса.